Jimi Hendrix о Beatles, встрече с Бобом Диланом и записи альбома

Следующее интервью с Джими Хендриксом было проведено Стивом Баркером в январе 1967 года - 50 лет назад.

Введение Стива Баркера:

Будучи восемнадцатилетним подростком, приехавшим в Лондон в сентябре 1966 года, я уже видел целую серию американских фолк-блюзовых фестивалей в Великобритании с такими музыкантами, как Sleepy John Estes, Howlin’ Wolf, Sonny Boy Williamson и Willie Dixon. В мае того же года я наблюдал за гипнотизирующим аудиторию Бобом Диланом и его группой в Манчестерском зале свободной торговли и отчетливо помню, как кто-то кричал «Помни Сельму Алабаму» Так что в Лондоне не было ничего особенного. Я учился журналистике в Политехническом институте на Риджент-стрит; трое из Pink Floyd в то же время учились там в Архитектурной школе. 1 октября было грандиозное событие первого семестра: Cream играли в Студенческом Союзе. Я не был большим поклонником блюзовой игры Клэптона, но Cream звучали по-другому. Зал был битком набит. Я разбил очки и мне было плохо видно, во второй половине концерта появился специальный гость – некто по имени Джими Хендрикс!

Все, что я могу вспомнить, - это как Джими скользит по сцене фирменной походкой Чака Берри, играет на гитаре зубами и нарезает отвратительную версию «Killing Floor» группы Howlin’ Wolf. «Это было потрясающе. В прессе было не так много новостей, но “Hey Joe " был выпущен позже в том же году и попал в чарты в декабре. Желая поместить свой первый рассказ в West One, студенческий журнал, в котором были и новости, и статьи, я связался с руководством Хендрикса и отправился к Майку Джеффри в грязный офис на Джеррард-стрит, лондонском Китайском квартале. Интервью было записано в начале января 1967 года.

Я обернулся и увидел Джими в его квартире на Монтегю-сквер с магнитофоном и одной кассетой в руке. Он был дружелюбен и расслаблен во время беседы. Его подружка-полагаю, Кэти Этчингем-то появлялась, то исчезала. Там была огромная стопка виниловых пластинок. Сверху лежал альбом Роберта Джонсона "King Of The Delta Blues Singers", а под ним-альбом Ленни Брюса. Кассета скоро кончилась, и мы продолжали болтать о разных несущественных вещах лондонской сцены, а также о любимых блюзовых исполнителях. Джими сыграл мне версию Purple Haze, но без вокала, и пригласил меня на следующий день в студию "Олимпия", где он должен был записать вокал. Конечно, я был ошарашен перспективой и ушел в отличном настроении. Но по дороге мы встретили его тогдашнего менеджера Чеса Чандлера, и он отменил мое присутствие на завтрашней записи. Я ушел в настроении, колеблющемся между восторгом и унынием.

Стив Баркер: каковы основные влияния в вашей музыке?

Джими Хендрикс: Ну, сейчас у меня их нет. Мне нравились Элмор Джеймс, ранний Мадди Уотерс и тому подобные – Роберт Джонсон и все эти старые котяры.

СБ: чувствуете ли вы какое-то наследие старых блюзменов?

ДХ: нет, потому что я даже петь не умею! Когда я впервые начал играть на гитаре, это было далеко на северо-западе, в Сиэтле, штат Вашингтон. У них там не так уж много настоящих блюзовых певцов. Когда я по-настоящему научился играть, это было на юге. Потом я пошел в армию на девять месяцев, но нашел способ выбраться оттуда. Когда я вышел оттуда, я отправился на юг, и все крутые блюзмены были там, и вот тогда я действительно начал интересоваться этой сценой.

СБ: как сейчас обстоят дела на западном побережье?

ДХ: Ну, я не был на западном побережье в течение длительного времени. Но когда я был на восточном побережье, сцена была довольно приятной. Я просто тусовался там и играл примерно за два доллара за ночь, а потом пытался найти место, где можно было бы остановиться на ночь после того, как я закончил играть. Приходилось быстро с кем-нибудь договариваться, чтобы было место для ночлега.

СБ: как вы думаете, на что похожа тамошняя сцена по сравнению с Британией?

ДХ: Ну, у меня никогда не было возможности попасть на сцену там, но из того, что я видел [в Англии], это довольно неплохо. Я думал, что здесь целая куча крутых музыкантов, которые могут хорошо играть, но на самом деле это не так. Но я был удивлен, особенно когда услышал Эрика Клэптона. Это было просто невероятно. Я подумал: «Боже!» И каждый раз, когда мы собираемся вместе, мы говорим только об этом – о музыке. Раньше мне нравился Спенсер Дэвис, но я слышал, что старый Стиви [Уинвуд] покинул их, это случилось около двух дней назад, или даже вчера.

СБ: а как насчет "Битлз" и того, что они делают сейчас?

ДХ: О да, я думаю, что это хорошо. Это группа, которую вы действительно не можете подавить, потому что они буквально везде, и так неловко, чувак, когда Америка придумала the Monkees – О Боже, это убивает меня! Мне так стыдно, что Америка может быть настолько глупой. Зачем нужно было делать эту группу? По крайней мере, взяли бы каких-нибудь стоящих музыкантов. В Штатах есть потрясающие группы, которые просто постоянно борются с голодом, пытаясь получить работу, а потом появляются эти феи.

СБ: вы когда-нибудь встречались с Бобом Диланом в Штатах?

ДХ: я видел его однажды, но мы оба были под кайфом. Я помню это смутно. Это было в том месте, которое называлось The Kettle of Fish. Мы оба были там под кайфом, и мы просто сидели и смеялись – да, мы просто смеялись. Людям приходилось постоянно его успокаивать. Хотя он мне очень нравится. Мне нравится этот альбом Highway 61 Revisited и особенно «Just Like Tom Thumb Blues»! На самом деле он меня не вдохновляет, потому что я никогда не смог бы написать такие слова, как он. Но он помог мне написать слова к двум-трем песням, потому что у меня есть тысяча песен, которые никогда не будут закончены. Я просто сижу и пишу все эти песни, но теперь у меня есть немного больше уверенности в том, чтобы попытаться закончить хотя бы одну из них. Когда я был в the Village, Дилан там голодал. Я слышал, он всегда носил с собой блокнот, чтобы записывать то, что видит вокруг. Но ему необязательно быть под кайфом, когда он пишет, хотя, возможно, ему это помогает.



СБ: как происходит такое слияние в Experience, когда ты в основном блюзмен, Ноэл - рокер, а Митч - джазмен?

Дх: я не знаю! На самом деле, это больше похоже на свободный стиль. Мы знаем, какую песню мы будем играть, и в какой тональности она звучит, и последовательность аккордов, и мы просто опираемся на это. И до сих пор это не раздражало меня, я никогда не говорил: «О нет! Вот он снова играет этот рок-н-ролльный басовый паттерн». Все делают свою работу довольно круто.

СБ: вы просто экспериментируете в своей музыке или у вас есть какая-то определенная форма?

ДХ: я думаю, что сейчас больше экспериментируем. Может быть, через шесть-семь месяцев или, когда выйдет наш следующий альбом, мы будем лучше знать, что делаем. Все треки на нашем первом альбоме будут оригинальными, но мы могли бы сыграть на нем, например, «Like A Rolling Stone» Дилана.

СБ: что вы думаете о самоуничтожении и о том, что делают The Who?

ДХ: на самом деле мы ничего не ломаем на сцене – только несколько струн. Но мы делаем все, что нам хочется. Если бы мы хотели что-то разрушить, мы бы это сделали. В прошлом я часто ловил себя на мысли, что было бы неплохо. Но это не просто для шоу, и я не могу объяснить это чувство. Это похоже на то, когда вам хочется что-то сделать в тот момент, когда родителей нет дома. Я врубаюсь в The Who – мне нравятся многие их песни! The Byrds тоже довольно хороши, хотя я знаю, что вы их здесь не очень любите. У них своеобразная манера исполнения. Они мне нравятся.

СБ: а как насчет свободы самовыражения в джазе?

Дх: я должен быть в определенном настроении, чтобы сидеть и слушать джаз весь день. Мне нравится Чарльз Мингус и еще один музыкант, который играет на всех духовых, Роланд Кирк. Мне нравится совсем другой джаз, а не все эти стандартные композиции. По большей части это блюз, и именно поэтому я люблю джаз свободной формы – грувовый материал, а не старые хиты, типа «How High Is the Moon», которые играют все, кому не лень. Странно, что им это не надоедает.

СБ: как вы себя чувствуете на сцене?

ДХ: я получаю удовольствие от игры. Это лучшая часть всей моей работы, и запись в студии тоже. Я написал песню под названием «I Don’t Live Today», и мы вместе записали музыку в студии. Это уродливая мелодия. Я могу так сказать, потому что все остальные так тоже скажут впоследствии. Хотите знать, что это значит на самом деле? Ладно, я тебе вот что скажу – не думай ничего плохого, ладно? Вот что говорили в Калифорнии давным-давно: «Угадай, что я видел в машине на Сансет-Стрип. Я видел Глэдис с Питом, и они вели себя, как фрики». Вот что это значит – сексуальное извращение. Теперь все поют подобные вещи в своих песнях, так что теперь это не имеет никакого отношения к сексу, я думаю. Во всяком случае, это то, что раньше означало – извращение, а теперь это уже не так. Это тоже самое, как встретить девушку и сказать, что она привлекательный «фрик», это как-то странно, на самом деле. (Смеется.] Я откровенен – вот и все, так что, думаю, меня скоро депортируют.



СБ: вы когда-нибудь читали "Интернэшнл Таймс"?

ДХ: О, да! Я думаю, что это довольно круто. Они порой слишком увлекаются, но мне действительно нравится, что они делают. У них есть газета The Village’s Fugs. Просто сумасшедшая; они делают вещи, похожие на произведения Уильяма Берроуза, песни о лесбиянках и подобные вещи, как «Freakin Out With A Barrel of Tomatoes» – ууу! Ты никогда не поймешь их, парень, эти ребята слишком вульгарны. Они рассказывают эти мерзкие, но красивые стихи! Самые отвратительные, какие только можно придумать. Вот что я действительно ненавижу, чувак: когда эти люди говорят: «Посмотрите! Эта группа играет психоделическую музыку!», а на самом деле группа играет Johnny B. Goode с неправильными аккордами – это ужасно.

СБ: что вы думаете о психоделической музыке?

ДХ: есть парень, который разбивает машину и поет при этом что-то типа «я люблю тебя, детка». [Скорее всего, Джими здесь имеет в виду группу The Move.] Но какой в этом вообще смысл? Так вот, если бы он говорил, что машина – это зло, а музыка играла бы на заднем плане, и он читал бы стихи в своем зелено-золотом костюме, то в этом был бы хоть какой-то смысл. Петь «любовь странная», разбивая вдребезги машину, просто глупо.

СБ: вы видели "Пинк Флойд"?

Дх: я слышал, что у них красивые шоу, но звучат они никак.

СБ: Как вам Донован?

ДХ: он хороший – и вроде как милый! Он милый маленький котик, у которого есть собственный грув, все песни о цветах и людях, носящих золотое нижнее белье. Мне нравится Донован как личность, но никто не собирается слушать эти песни про «любовь». Мне больше нравится музыка Дилана, потому что она более приземленная и живая. «Mellow Yellow» - это сленг в Штатах, означающий «по-настоящему заводной». «Sunshine Superman» означает, что он может получить свою девушку - во всяком случае, это моя интерпретация. Я бы хотел сыграть несколько песен с Диланом. Его группа должна быть немного более творческой. 

В наши дни все думают, что вокруг одни наркоманы, и артисты поют только о наркоманских трипах. Как, например, у the Byrds, когда они сделали «Eight Miles High», это была песня просто о путешествии на самолете, и вы действительно получаете удовольствие от полета. Дошло уже до того, что в США даже пытались запретить «Green Green Grass of Home».